Есть душа!

Илья неторопливой походкой вошёл в класс. Кивнул ребятам, пропуская между пальцами длинную жёсткую чёлку. Несмотря на гель, она настойчиво завивалась и единственная на его светлой стриженой голове напоминала, что с детства он был кудрявым.

      Раньше Илью это не беспокоило. Но как-то раз, в седьмом классе, бабушка, желая похвалить, назвала его Иванушкой из сказки. «Дурачок…, простофиля…, лох!» − ассоциативный ряд,  промелькнувший в голове, породил в его воображении далеко не лестный образ. Выделяться Илья не хотел. Ни тогда, ни сейчас. Он общался со многими ребятами в классе и старался быть, как все.

Не то, что новенькая!.. − Илья посмотрел на худенькую большеглазую девушку, одиноко сидящую за последней партой. Вроде и не новенькая уже. Полгода с ними учится. А так ни с кем и не подружилась…

«Странная!» − подумал он. Девушка вдруг подняла глаза, и Илья поспешно отвернулся.

«Не понимает!» − глядя на него, думала Вета. − Раз не такая, как все, значит, странная. В юности всегда так: либо чёрное, либо белое. А мир, он цветной…»

Вета улыбнулась, вспомнив, сколько красок, света и счастья подарило ей сегодняшнее утро. Это был пленэр. Как всегда перед уроками. Тихий уютный берег реки. Стройные молодые берёзки. Спокойное зеркало воды. Мольберт, кисти, палитра. Привычные сомнения, с чего начать…

На помощь пришло солнце. Едва поднявшись над соседним берегом, оно быстро упало в воду. И река вспыхнула, загорелась ярким багряным светом…

Радость, волнение, кисть в чуть дрожащей руке… Хорошо бы успеть…

Мгновение, и багряный сменился оранжевым, затем синим и снова оранжевым, и вдруг вся поверхность покрылась серебристой мерцающей рябью. Река разыгралась, повеселела, окончательно проснувшись для нового дня…

Вета отложила кисть и просто смотрела, широко открыв глаза. Старалась не дышать и вдыхала полной грудью прохладную свежесть реки, нежный аромат молодой листвы…Она вдруг остро ощутила, что и у трепещущих над её головой ветвей, и у пузатого мшистого камня под ногами есть душа… В детстве Вета об этом знала. И вот сейчас на пустынном берегу эта простая истина открылась ей вновь…

− Елизавета! − полное имя прозвучало официально и холодно и вернуло к реальности… Урок русского языка. Любопытные взгляды одноклассников. Учительница… Зоя Витальевна, кажется…

− Елизавета! Стрижёва! Где ты летаешь? ОГЭ, между прочим, на носу. Мы тут готовимся, существительные обсуждаем. Одушевлённые, неодушевлённые. С животными и птицами понятно. А вот растения?.. Что ты считаешь по этому поводу?

− Я считаю, что «у деревьев и у камней есть душа, и отныне в этом сомнений нет»[1].

Зоя Витальевна опешила: издевается? Да нет, ответила серьёзно, только не в меру поэтично.

− Во даёт! − захихикали ребята. − У камней… душа!

− Может, и у кирпичей есть?

− Нет, только у пеноблоков!..

− Ха-ха-ха!..

Новенькая молчала, с задумчивой грустью глядя на  весёлых одноклассников. Может, и странная, но только в этот момент смеяться над ней Илье не хотелось. А его товарищи не унимались.

− Что, по-твоему, заброшенный дом тоже живой? − пристал к ней после уроков Сашка Волчков, самый задиристый из их компании.

Заброшенный дом был местной «достопримечательностью». Двухэтажный, приземистый, с облупившейся жёлтой штукатуркой, он печально смотрел на мир пустыми глазницами окон. Раньше в нём располагалась школа искусств. Царила атмосфера творчества, звучали музыка и звонкий смех. Теперь его облюбовали подростки. Они слушали совсем другую музыку, царапали на стенах нелицеприятные надписи и оставляли после себя кучи мусора.

Илья тоже бывал здесь вместе со всеми, но никогда бы не мог подумать, что этот старый, уже отживший свое, дом…

− Живой! – и снова ответ её прозвучал твёрдо, уверенно, но Сашка возмутился:

− Чем докажешь?!

− Я слышала, как он плачет.

Нет, такой интонацией невозможно врать. Как будто и правда слышала.

Но Сашка лишь ухмыльнулся снисходительно, мол, что с чокнутой взять, и ехидно пообещал:

− Не переживай, мы сейчас как раз туда… Привет ему передадим! Нет, лучше пожалеем!.. Ха-ха-ха!

Но по дороге к заброшенному дому ребята и думать забыли о новенькой. Они болтали без умолку, подначивали друг друга, хохотали. А Илья шёл молча, машинально разглядывая камни под ногами и думая о чём-то своём.

Неожиданно весёлые голоса товарищей заглушил раскат грома.

− Ого! − встрепенулся Сашка. − Кажется, гроза начинается! Парни, погнали в укрытие!

Ребята резко рванули с места. Илья побежал вслед ними. Но перед заброшенным домом вдруг остановился…

На фоне надвигающейся грозы старое здание выглядело каким-то особенно печальным и одиноким. Тёмная фиолетовая туча бросала сиреневые отсветы на уцелевшие стёкла, карнизы, и глазницы окон походили на уставшие глаза пожилого человека, нуждающегося в заботе, любви и уважении.

Но в ветхих стенах уже бушевали одноклассники. До Ильи доносились их крики, смех, шуршание пакетов с чипсами, треск алюминиевых банок, нестройные звуки музыки…

Он не пошёл к ним. Переступив порог, осторожно поднялся по старой полуразрушенной лестнице на второй этаж. Раньше здесь был актовый зал, теперь царили разруха и запустение. Потрескавшийся линолеум. Виднеющиеся сквозь дыры доски. Лохмотья краски на стенах. И чудом уцелевший фрагмент рисунка. Юные танцоры. Мальчик и девочка. Сейчас их лица нельзя было различить. Но Илья помнил их с детства. Он приходил сюда на праздники с мамой. Подбегал к ним и радовался, глядя на их открытые улыбки, на глаза, устремлённые в будущее… Никто не думал тогда, что оно окажется таким жестоким…

В разбитое окно вдруг ворвался ветер. Он ударил Илье в лицо, помчался по пустому залу, поднимая линолеум, срывая краску со стен. Дом гулко охнул, словно от боли, и, сопротивляясь ветру, заскрипел жалобно и обречённо. Права оказалась Вета. Он плакал. Он не хотел умирать…

Илья подошёл к ней на следующее утро. Волновался, не знал, с чего начать… Она поняла его почти без слов. Улыбнулась и как всегда серьёзно пообещала:

− Я постараюсь помочь.

Это случилось через неделю. Илья шёл в школу один, но по дороге его догнал Сашка. Компании не было, и он вёл себя тихо. Илья тоже молчал. Зато в небе весело щебетали птицы. И вставало над землёй тёплое, почти уже летнее солнце. Такое же яркое, всепобеждающее солнце поднималось над стеной старого дома. Но тот ли это был дом?! В первое мгновение Илья даже не узнал его. Появившаяся на нём картина летнего утра словно подарила дому второе дыхание. Он преобразился, похорошел, воспрянул духом и теперь тянулся вслед за солнцем навстречу новой жизни…

− Ну, и кто сделал?! − одновременно ворчливо и восхищённо протянул Сашка. − Там же теперь даже банку не бросишь!..

Илья знал, кто. И очень жалел, что так мало знал о Вете раньше.

− Где ты научилась так красиво рисовать?..

− Сначала в школе искусств, а потом… Впрочем, зачем рассказывать, пойдём, я покажу.

Она привела его на берег реки. Вода, берёзы, солнце… И Вета… вовсе не странная, наоборот. Он робко взял её за руку. Она улыбнулась в ответ. Лёгкий ветерок ерошил чёлку, но Илья не обращал на него внимания.

Рядом с Ветой он был собой. Он был счастлив…